Цитата из "Двойной звезды" великого Роберта Хайнлайна. Без комментариев.
Подобные танцы на канате делала возможными лишь фарлитека Бонфорта - похоже, лучшая из когда-либо создававшихся. Фарли был политическим представителем Эйзенхауэра еще в двадцатом веке, если не ошибаюсь. Разработанный им способ личного общения политиков с целой кучей народу был так же революционен, как изобретенное немцами планирование боевых действий. Но я ни о чем таком даже не слыхал, пока Пенни не продемонстрировала мне фарлитеку Бонфорта.
В ней не было ничего, кроме людей. Да и во всем искусстве политики нет ничего, кроме людей. И хранилище это содержало сведения о каждом, или почти каждом из тех тысяч и тысяч, с которыми Бонфорт лично встречался на своем долгом пути наверх. В каждом досье было аккуратно уложено все, что Бонфорт узнал о человеке от него лично. Абсолютно все - любая мелочь, ведь как раз мелочи жизни мы ценим больше всего. Имена, прозвища жены, детей, домашней живности; увлечения, гастрономические пристрастия, убеждения, странности и все такое. Затем обязательно следовала дата, место встречи и заметки о всех последующих встречах и разговорах Бонфорта с данным лицом.
Иногда прилагались и фото. Здесь не могло быть фактов "незначительных" - значение имело все. Количество подробностей зависело от политической значимости данного лица. Порой они составляли самые настоящие биографии в тысячу и даже больше слов.
Бонфорт и Пенни всегда носили с собой мини-диктофоны. Как только представлялась возможность, он надиктовывал впечатления на пленку - в комнатах отдыха, по дороге - всюду, где оставался один. Если с ним была Пенни, записывали на ее диктофон, вмонтированный в корпус наручных часов. Пенни даже не приходилось переписывать или микрофильмировать данные - две девицы Джимми Вашингтона и так почти ничего не делали.
Когда Пенни показала мне фарлитеку целиком - а она была и вправду велика; в каждой кассете умещалось по десять тысяч слов - и сказала, что все это - сведения о знакомых мистера Бонфорта, я застонал. Верней, издал нечто среднее между стоном и воплем, чувства мои это выразило как нельзя лучше:
- Господи помилуй, малыш! Я же говорил, что такая работа - не для человека! Ведь жизни не хватит - все это запомнить!
- Конечно, не хватит!
- Но ты же только что сказала: все это - друзья и знакомые мистера Бонфорта!
- Не совсем. Я говорила: это то, что он хотел бы о них помнить. Хранилище нужно именно потому, что запомнить все невозможно. Не беспокойтесь, шеф, вам вообще не придется ничего запоминать. Я просто хотела показать вам, насколько полезна фарлитека. Моя работа - следить за тем, чтобы у него перед встречей с кем-либо оставалась пара минут на просмотр досье. Будет нужно - я и вам подберу что требуется.
Пенни наугад выбрала кассету и вставила ее в проектор. Досье, кажется, содержало сведения о некоем мистере Сондерсе из Претории, Южная Африка. Бульдог по кличке Снаффлз Буллибой; несколько неинтересных разновеликих отпрысков; в виски-сода выжимает лимон.
- Пенни, вы действительно хотите сказать, что мистер Бонфорт искренне желал бы помнить все эти мелочи?! По-моему, слишком уж похоже на надувательство.
Вместо достойного отпора святотатцу последовал кивок:
- Я раньше тоже так думала. Но, шеф, посмотрите на это несколько иначе. Вы записывали когда-нибудь телефоны своих друзей?
- Ну конечно!
- Разве это - надувательство? Разве они так мало заботят вас, что вы не в состоянии запомнить их номера? Может, вы извиняетесь перед ними за это?!
- Ох, ладно, ладно! Сдаюсь. Убедила.
- Он рад был бы все это помнить, если б мог. А раз уж не может, фарлитека - не большее надувательство, чем запись в блокноте о дне рождения друга. Она, по сути, и есть гигантский блокнот, в котором записано все. Вот вам приходилось когда-нибудь встречаться с действительно важными персонами?
- Встречался однажды с президентом Уорфилдом. Мне тогда лет десять или одиннадцать было.
- А подробности помните?
- Ну конечно! Он спросил: "Как тебя угораздило сломать руку, сынок?". Я ответил: "С велика упал, сэр!", а он сказал: "Я тоже раз так падал, только сломал ключицу".
- А как по-вашему, если б он был жив - помнил бы ваш разговор?
- Нет, конечно!
- Почему же, вполне мог! Скорее всего, у него было на вас досье. Их и на детей заводят - ведь дети растут и становятся взрослыми. Дело в том, что люди такого уровня встречаются с огромным количеством народа! Они просто не в силах запомнить всех. Но каждый помнит свою встречу с выдающимся человеком! Во всех подробностях, потому что для любого самая важная персона - он сам. Ни один политик никогда об этом не забывает, и потому просто необходимо иметь возможность помнить каждого так же подробно, как тот - его, это всего лишь - проявление дружелюбия, вежливости и теплоты. На них держится все; по крайней мере, в политике.
Journal information